Киевский Институт религиозной свободы в ходе своего исследования зафиксировал нарушения свободы вероисповедания на неподконтрольных Киеву территориях в Донбассе. DW побеседовала с главой института и узнала подробности.Киевский Институт религиозной свободы (ИРС) на этой неделе обнародовал доклад «Свобода вероисповедания под прицелом: русский террор на оккупированных территориях Восточной Украины», который охватывает период с 2016 по 2018 год. Методология исследователей включала опрос непосредственных жертв религиозных преследований и руководителей конфессий, которые поддерживают связь со своими единоверцами в самопровозглашенных «ДНР» и «ЛНР». Председатель правления ИРС Александр Заяц в интервью DW поясняет, что Россия негласно контролирует все сферы жизни на неподконтрольных Украине территориях Донбасса и влияет на религиозную свободу там.
DW: Господин Заяц, каковы главные выводы вашего доклада? Как изменилась религиозная ситуация на неподконтрольных Киеву территориях с 2014 года?
Александр Заяц: Ситуация изменилась к худшему. Но религиозная жизнь там есть и будет, какими бы ни были действия местной «власти». Но все это происходит под жестким контролем этой «власти». Так, в самопровозглашенной «ДНР» до марта 2019 года все религиозные организации должны пройти так называемую перерегистрацию. На Луганщине с этим ситуация еще сложнее. Там есть случаи преследования организаций евангельских христиан. Мы надеемся, что верующие этой конфессии и их организации смогут без угрозы жизни и здоровью как-то функционировать в Донецкой области.
«Свидетели Иеговы» признаны «экстремистами» и полностью запрещены оккупационными властями и Луганской и Донецкой «республик». Мормоны также признаны ими «врагами народа» и «экстремистами», лишены всех своих религиозных помещений. Ситуация очень сложная. Есть угрозы снятия с регистрации и других религиозных организаций, конфискации их имущества. У кого-то положение лучше, у кого-то хуже — каждая религиозная община выживает в этой ситуации, как может. Некоторые из них принимают меры по регистрации в соответствии с требованиями «законодательства» самопровозглашенных «ДНР» и «ЛНР», некоторые не видят в этом смысла. Мы не можем становиться на ту или иную сторону, потому что ситуация там очень сложная. Религиозный фактор, по моему мнению, является очень важным и сейчас, и на будущее. Особенно в контексте будущей реинтеграции этого региона.
— Как вам удалось собрать материал для этого доклада в условиях, когда любые опросы и даже заезд на неконтролируемые Киевом территории ограничены?
— Мы наладили коммуникацию с представителями различных конфессий, различными верующими, которые посещают подконтрольную Киеву территорию. Мы также исследовали социальные сети. То есть, мы использовали и прямой, и косвенный контакт с представителями конфессий, представленных на этих территориях. Мы ведем мониторинг средств массовой информации и отслеживаем решения, которые принимаются так называемой «властью» самопровозглашенных «ДНР»/»ЛНР». Еще одним источником информации стали представители различных конфессий, которые сейчас проживают на подконтрольной Украине территории, но ранее их притесняли в самопровозглашенных «ДНР»/»ЛНР».
— Подвергаются ваши источники информации опасности, когда сотрудничают с вами?
— Безусловно риски есть, но мы делаем все, чтобы обезопасить наши источники! По этой причине мы вынуждены держать их в анонимном режиме и даже не подавать всю имеющуюся у нас информацию. С одной стороны, мы говорим о том, что фиксируем факты, но когда дело касается их обнародования, следует быть очень осторожными.
— Во время презентации вашего доклада иерархи зарегистрированных в Украине религиозных конфессий жаловались на попытки установления местными правителями монополии Московского патриархата православной церкви. Это действительно так?
— Мы видим, как выделяют эту конфессию так называемые «ДНР» и «ЛНР». Но что касается Украинской православной церкви в единстве с Московским патриархатом, то я бы мог отметить их положительную позицию. Они не мешают и не препятствуют другим церквям, а наоборот, по мере своих возможностей, пытаются способствовать их деятельности. Очень важно различать эти вещи, чтобы не бросать тень на эту конфессию. Следует понимать, где действия боевиков и так называемой местной «власти», а где позиция епархии этой церкви. Эта позиция имеет положительный характер для религиозной свободы.
— Но присутствующие на презентации доклада иерархи говорили, что на тех территориях есть попытка скопировать религиозную модель России …
— Все это очень похоже. С определенной поправкой на ситуацию, которая там сложилась: нелегитимная власть, люди с оружием… Все это очень похоже на ситуацию, которая есть в России в контексте законодательства и попыток контролировать религиозную сферу.
— Каково положение других православных общин, той же православной церкви Киевского патриархата? Страдают ли верующие и священники этой конфессии от преследований и травли?
— Почти все остальные конфессии, кроме православных общин Московского патриархата, испытывают как сложности с перерегистрацией и безопасным пользованием своими храмами, так и со штрафами, обысками и другими целенаправленными преследованиями с угрозой для жизни верующих.
— Ваш институт исследует ситуацию не только на неподконтрольных территориях, но и по всей Украине. Как воспринимается дискуссия о создании единой поместной Украинской православной церкви на прилегающих к линии разграничения территориях?
— Мы не ставили себе целью исследовать эту ситуацию. Но из тех социологических опросов, которые проводятся среди местных жителей, мы видим, что поддержка предоставления Вселенским патриархатом томоса на создание единой поместной Украинской церкви меньше, чем в других регионах Украины. Это может быть вызвано тем, что вблизи временно оккупированных территорий, время от времени происходят вооруженные столкновения, там доминировала и доминирует сейчас Украинская православная церковь Московского патриархата… Мы понимаем, что там необходима просветительская работа по созданию единой поместной Украинской православной церкви, чтобы люди понимали, что это такое и зачем это надо.
